Что вам сказать из наших новостей, не европейских, но гейдельбергских? Разве о поездке Н.И. Пирогова к Гарибальди?
С этих слов начинается письмо к М.И. Семевскому написанное Л.Н. Модзалевским, современником нашего патриарха хирургии Николая Ивановича Пирогова и его спутникомв поездке к герою Италии Джузеппе Гарибальди. Письмо этопредставляет большую ценность, будучисвидетельствомоб этом значимом событии как в истории медицины, так и в истории Италии. Конечно, сегодня эта поездка Н.И. Пирогова – уже давно не новость, однако, кроме упомянутого письма,есть и другие малоизвестные письма о ней, которые мы представим нашим дорогим читателям в ознакомительных и просветительских целях.
Эти письма были опубликованы в 1917 году в ежемесячном историческом издании «Русская старина» (том 169, выпуски 1-3) в очерке «Неизданные письма Н.И. Пирогова». Очерк стал результатом исследования документов, найденных в архивах Министерства народного просвещения литератором, работавшим в столичных периодических изданияхСоломоном Яковлевичем Штрайхом (1879-1957 гг.),и содержитизвлечения из серии «дел» о заграничных командировках молодых русских ученых. Среди прочих своих трудов С.Я. Штрайхнаписалряд статей о Н.И. Пирогове, в частности упомянутый выше очерк, к которому мы и обратились в нашем исследовании.
Поездка к Гарибальди относится к гейдельбергскому периоду деятельности Н.И. Пирогова. Как пишет С.Я. Штрайх, это было самое интересное в истории русской высшей школы пятилетие(1862-1866 гг.), когда Министерством народного просвещения управлял А.В. Головнин: «Н.И. Пирогов был тогда представителем этого ведомства в Европе в качестве руководителя молодых русских ученых, готовившихся заграницей к занятию профессорских кафедр в отечественных университетах. А среди этих кандидатов на кафедры были такие выдающиеся впоследствии деятели науки, как А.Н. Веселовский, В.И. Герье, В.И. Ламанский, И.И. Мечников, А.А. Потребня, В.И. Сергеевич, Н.С. Таганцев и многие другие, второстепенные ученые.[…]Конечно, печатаемые здесь письма имеют большое значение для жизнеописания самого Н.И. Пирогова. Вместе с соответственными письмами А.В. Головнина, графа Д.А. Толстого, И.Д. Делянова и другими документами эти письма представляют почти полный очерк жизни знаменитого ученого и мыслителя в указанный период, до сих пор совершенно не обследованный, и дополнительно освещают его деятельность в предшествующее время.
В этих письмах Н.И. Пирогов сообщал министру о ходе занятий будущих профессоров, давал характеристики их способностей, излагал свое мнение о постановке высшего образования в Российской империи, а также отчитывался о своей поездке в Специю к раненому Дж. Гарибальди:
Милостивый Государь Александр Васильевич.
Честь имею представить Вам мой отчет о том, что я видел и что советовал во время пребывания моего в Специи. Извините, что он написан нечетко и с помарками; я спешил доставить Вам, по Вашему желанию, как можно скорее результаты моей поездки.
Я возвратился через 9 дней; по причине перемены поездов на Швейцарских железных дорогах я не успел прибыть к консультации Итальянских врачей и застал на дороге д-ра Петриджа, с которым вместе и прибыл к Гарибальди. Впрочем, я и рад, что не попал на общую консультацию; я бы никак не решился одобрить исследование раны пальцем, ни к чему не ведущее, по моему убеждению, и даже вредное для больного; а мое несогласие могло бы и не понравиться консультантам.
Один, или с д-ром Петриджем, человеком весьма добросовестным и приятным, я мог действовать совершенно независимо и выразить мое мнение вполне откровенно, что я и сделал, как вы усмотрите из прилагаемой записки. Я ее составил так, чтобы она сколько можно была понятна не для одних только врачей, но и для всей образованной публики; Вы можете из нее сделать употребление, какое сами благо разсудите.
Я теперь снова принимаюсь за разбор доставленных мне материалов по проекту преобразования наших учебных заведений; буду работать прилежно и надеюсь доставить Вам к концу этого года соображения по этому предмету с полною откровенностью и так, как я сам понимаю это дело.
С истинным почтением и совершенною преданностью честь имею быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою.
Н. Пирогов.
1862. 5 ноября, н.с. Гейдельберг.
С.Я. Штрайх об этом письме отмечает следующее:
«На подлинном этого письма сделал пометка рукою министра. «Доложено Его Величеству, ст. секр. Головнин. 5 ноября 1862 г.». К письму подшит оттиск отчета Пирогова о ране Гарибальди, о котором знаменитый хирург пишет выше и который Головнин опубликовал в «С.-Петербургских Ведомостях» №230 от 2 ноября 1862 г.
Письмо Пирогова о ране Гарибальди помечено тем же 5 ноября нового стиля. Как видно из сопоставления пометок и дат, министр представил все это дело Государю уже после опубликования отчета Пирогова в газете».
Упомянутое в начале статьи письмо Л.Н. Модзалевскогок М.И. Семевскому от 22 ноября 1862 года из Гейдельберга, пожалуй, многое проясняет и в предшествующем письме Н.И. Пирогова к министру народного просвещения А.В. Головнину, и в самом отчете о ране Гарибальди:
«Что вам сказать из наших новостей, не европейских, но гейдельбергских? – писал Л.Н. Модзалевский М.И. Семевскому. – Разве о поездке Н.И. Пирогова к Гарибальди? Дело вот как было. Газетные известия очень напугали здешних русских, и родилась мысль: во 1-х, просить Пирогова съездить, и, во 2-х, предложить ему средства для поездки. В здешней русской читальне собралась «чрезвычайная сходка», человек из 60-ти. Неклюдова (может, вы его знали) и меня выбрали миром, чтобы уговорить Пирогова и уладить все дело.
Пирогов отвечал, что он бы и рад ехать, да не знает, примут ли его. Мы телеграфировали к д-ру Прандин и Менотти. Ответ был очень благоприятный. В один вечер собралось до 1000 франков, но Пирогов отказался (от денег. – Прим. С.Ш.) и просил кого-нибудь из русских, знающих итальянский язык, ехать с ним на эти деньги в Специю, куда и прибыли на четвертый день (30 октября) и два раза были у Гарибальди.
Пирогов вместе с Петриджем осмотрев его рану, нашел пулю, которую прежде не подозревали, перевел больного из тесной и душной комнаты в другую и даже советовал ему совершенно оставить Специю, что тот недавно и сделал. Пирогов явно помог генералу, недавно получил от него письмо и карточку.
Все русские были в восторге от решимости Пирогова, так как к этому примешивалось кое-что политическое. Министр наш, получив письмо Пирогова, побежал к Государю с докладом, но Государь отвечал, что «он в этом ничего худого не видит». И тут удача!Л. Модзалевский».
По предположению С.Я. Штрайха, взятые Л.Н. Модзалевским в кавычки слова об отношении Государя к поездке Пирогова извлечены из письма Головнина или кого-либо другого к знаменитому хирургу.
Из этого чрезвычайно интересного отчета Н.И. Пирогова С.Я. Штрайх привел извлечения, по его мнению, наиболее существенные, исторического и политического характера (полностью этот отчет был перепечатан им в статье «Пирогов и Гарибальди», опубликованной в газете «Русский Врач» №10 в 1916 году):
«Рана Гарибальди подтверждает еще раз ту известную уже истину, что на свете нет ни одного дела, как бы оно просто и ясно ни было, в котором бы нельзя было найти все-таки причины к сомнению, недоумению и возражению. 31 октября я увидал эту знаменитую рану. За 2 дня предо мною осматривал ее Нелатон, за день была консультация 17 итальянских врачей…
Войдя в первый раз в комнату, где сидит Гарибальди на своей английской постели, трудно подумать, что видишь пред собою тяжело раненого человека. Ненужно и пульса щупать. Посмотрев только на больного, можно уже сказать, что у него нет ни горячки, ни жару, что он внутренно здоров, и сердцем, и душою. Взгляд светел, рука приятно тепла. Но не так приятно поражает врача контраст хорошо сохранившего бюста с болезненною худобою конечностей. Под теплыми одеялами лежат исхудалые ноги…
Этот контраст не так страшен, как кажется, тем не менее он указывает врачу, на что он должен обратить внимание при лечении таких больных. Для них свежий воздух и движение тела, хотя бы пассивное, составляет условия жизни и успеха в лечении, особливо, когда дело идет о наружном повреждении…».
Наш гениальный хирург подробно и обстоятельно изложил свои соображения о степени ранения знаменитого Джузеппе Гарибальди и о возможных способах лечения и далее писал:
«Мой совет, данный Гарибальди, был: спокойно выжидать, не раздражать много раны введением посторонних тел, как бы их механизм ни был искусно придуман, а главное зорко наблюдать за свойством раны и окружающих ее частей. Покуда общее состояние больного отлично, ждать можно, и даже переждать еще не беда…
В заключение скажу, что я считаю рану Гарибальди не опасной для жизни, но весьма значительною, продолжительною и не совсем безопасною касательно сохранения члена. Но покуда эта опасность не угрожает еще, удастся ли ее совсем избежать – это зависит от того, будет ли извлечение пули сделано вовремя, и как будет после того направлено лечение.
Правда, уже и теперь слышались голоса о необходимости отнятия члена; но эти грозные мысли произошли, мне кажется, не столько от серьезных научных убеждений, сколько от закулисных или, лучше, запостельных обстоятельств.
И больной Гарибальди, точно так же, как и здоровый, не перестает быть предметом действий различных партий. Что же мудреного, если и раненая его нога служит предметом национальных увлечений, надежд и опасений.
Покуда все почитатели его могут быть спокойны: ни жизнь, ни нога его не находятся в опасности. Но не нужно предаваться и излишнему оптимизму…
Я предложил Гарибальди еще 2 вещи: во 1-х, свежий воздух и, во 2-х, перемену климата на зиму. Для человека, привыкшего к деятельной, военной жизни, ничто не может быть вреднее, как долгое пребывание в закрытой комнате…
Климат Специи зимою нехорош для страдающих ревматизмом; в Специи, хотя и тепло, но сыро; почва ее мягкая и впитывающая в себя влагу… Когда я об этом сказал Гарибальди, то первое его слово было: «Неаполь».
Н. Пирогов.
В биографическом очерке писательницы и дочери одесского врача Анны Ивановны Цомакион (1855-1922) под названием «Дж. Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии»(1892) о выздоровлении Гарибальди читаем:
«…Гарибальди сильно страдал от раны в правой ноге; это была наиболее серьезная рана из всех полученных им до сих пор. Долго не могли вынуть пули и поговаривали уже об отнятии ноги. Против такого решения горячо восстал наш знаменитый Пирогов к которому больной сохранил за это глубокую благодарность. После продолжительных совещаний пуля была искусно вынута профессором Цаннотти. Хотя Гарибальди и избег ампутации, но астромонтская рана имела самые роковые последствия в его жизни; он навсегда утратил способность свободно двигаться, и сделался калекой, вечно нуждавшимся в посторонней помощи».
Для добрых дел, для подлинной науки
нет границ в семье человечества.
Джузеппе Гарибальди
«Выдающиеся профессора – Патридж, Нелатон и Пирогов, проявившие ко мне бескорыстное внимание, когда я был в опасном состоянии, доказали, что для добрых дел, для подлинной науки нет границ в семье человечества». Позже так писал сам Джузеппе Гарибальди в своих мемуарах, которые были изданы в 1907 году в Турине к 100-летнему юбилею с дня рождения национального героя Италии по просьбе студенческой молодежи Римского университета, а их перевод на русский – в 1966 году под названием «Джузеппе Гарибальди. Мемуары». Приведем фрагменты этих мемуаров:
«Когда встал вопрос о поездке Н.И. Пирогова к Гарибальди для его лечения, то оказалось, что у Пирогова для этого недоставало денег. Тогда его ученики устроили подписку, по которой собрали тысячу франков для поездки хирурга. Н.И. Пирогов, вылечивший народного героя Италии, снискал горячую признательность прогрессивной молодежи России. Один из его учеников писал по этому поводу: «Все русские были в восторге от Пирогова, ибо к этому примешивалось кое-что политическое». Не удивительно, что царское правительство после того усомнилось в «политической благонадежности» великого хирурга».
Фотография, сделанная в 1860 году.
«Тяжелое состояние Гарибальди после его ранения на горе Аспромонте вызвало опасение за его жизнь у многих прогрессивных деятелей. Для лечения и консультации его в Италию приехали знаменитые врачи многих европейских стран. В числе их был известный русский хирург Н.И. Пирогов, который прибыл к Гарибальди в Специю в конце октября 1862 г. В своем отчете о лечении Гарибальди Пирогов писал, что в день его приезда на консультации у больного было семнадцать врачей[заметим, что эти данные немного расходятся с отчетом Н.И. Пирогова, опубликованным С.Я. Штрайхом. – Прим. авт.]. Долго и почти безрезультатно его лечили лучшие врачи того времени. Некоторые настаивали на ампутации ноги. Талантливый русский хирург не согласился с этим советом, он предложил оригинальный способ обнаружения пули и свой метод лечения. Благодаря вмешательству Пирогова пуля была обнаружена и извлечена, а лечение доведено до благополучного конца. После своего отъезда из Специи Пирогов продолжал письменно консультировать Гарибальди. Кроме благодарности, выраженной в предисловии к мемуарам, Гарибальди написал Пирогову два письма, которые были обнаружены автором этих строк несколько лет назад в Архиве Пирогова в Ленинграде. В одном из них народный герой писал: “Мой дорогой доктор Пирогов, моя рана почти залечена. Я чувствую потребность поблагодарить Вас за сердечную заботу, которую Вы проявили ко мне, и умелое лечение. Считайте меня, мой дорогой доктор, Вашим преданным Дж. Гарибальди”».
Примечателен здесь и еще один, возможно, тоже малоизвестный и удивительный для кого-то факт, который уже не касается спасения Н.И. Пироговым Дж. Гарибальди, но о которомнапоследокпросто таки невозможно не сказать! Тем более, что наше Медицинское научное общество возрождено в Одессе, богатой своей, – хоть пока еще и малолетней как для города, – историей, но в которую внесли свою лепту выдающиеся жители и гости нашего славного города.В книге «Старая Одесса. Исторические очерки и воспоминания» (1913), листая свой фотоальбом, А.М. де Рибас писал о Гарибальди:
«Не знаю, каким образом очутился здесь, в числе портретов одесситов, Джузеппе Гарибальди. Он в характерной круглой бороде. На голове “гарибальдийская” шапочка с кистью, на плечах широкий плащ. Оказывается, Гарибальди жил в Одессе в сороковых годах. Он имел здесь свой коммерческий корабль, который совершал рейсы между Одессою и Таганрогом.
В находящемся в моих руках современном дневнике описывается путешествие в Таганрог одной из моих теток на одном пароходе с Гарибальди».
Литература:
1.Русская старина. Ежемесячное историческое издание. Том CLXIX. 1917. Выпуски 1-3.
2.Цомакион А.И.Дж. Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии. Биографический очерк А.И. Цомакион. С портретом Гарибальди, гравированным в Петербурге К. Адтом. – Санкт-Петербург :типо-хромолит. П.П. Сойкина, 1892.
3.Гарибальди Дж. Мемуары. – М.: Наука, 1966.
4.Garibaldi, G. Memorie. – Torino, 1907.
5.Де-Рибас А. М. Старая Одесса: исторические очерки и воспоминания. – Одесса: Книжный магазин Георгия Руссо, 1913.
Журналист