История развития медицины в Европе в XVI-XIX вв. Часть 2

Продолжение знакомства с главными, выдающимися, даже некоторыми посредственными и сегодня уже большей частью забытыми именами в медицине давно ушедшей эпохи, их трудами и открытиями, так или иначе послужившими толчком к развитию и улучшению медицины как науки и средства помощи человеку.

Физиология, хирургия и медицина
в Европе во второй половине XVI и в XVIIстолетии

Важнейшие открытия описываемой нами эпохи второй половины XVI – начала XVII столетий относятся к области анатомии человеческого тела. Фаллоп (1523-1562) занялся сначала в Пизе, а потом в Падуе тщательным изучением органов слуха, мышц, лица, пищеварительных органов, внутреннего строения органов воспроизведения, процесса образования зародыша и т. д. Его преемник Фабриций д’Аквапенденте (1537-1619) продолжил эти исследования. Ему принадлежит открытие клапанов вен. Ингрессий (1510-1580) из Палермо занялся по преимуществу изучением костей. Профессор римской школы Сапиенции Евстахий (1510-1574) сделал открытия, относящиеся к строению костей, мускулов и жил. Ему же принадлежит открытие сообщения между внутренним ухом и глоткой (евстахиева труба). Заменивший Евстахия в школе Цезальпин доказал, что кровь из вен движется к сердцу. Законы кровообращения изучал также Руини.

Открытие этих законов принадлежит англичанину Вильяму Гарвею, знаменитое сочинение которого «Анатомические исследования движения сердца и крови у животных» («Exercitatioan atomica de motu cordis es anguinis in animalibus») появилось в 1608 г. Превосходство Гарвея над всеми предшественниками, включая и тех, которые говорили о малом кровообращении, было превосходством науки нового времени над взглядами древних. Гарвей не удовлетворялся простыми догадками и не считался ни с традициями, ни с априористическими теориями, построенными на схоластической основе. Он ссылался только на данные опыта. Даже теперь можно утверждать (как это делал Флуранс), что сочинение Гарвея является наилучшим из сочинений по физиологии. Однако и на славе Гарвея есть пятно: потратив много труда, чтобы доказать всю важность своего открытия, в старости он стал упорно утверждать, что, идя по его следам, уже нельзя будет найти ничего нового.

Открытие Гарвея осталось бы не доведенным до конца, если бы не было установлено, каким образом пищевой сок смешивается с кровью. Первый шаг к этому открытию был сделан профессором Павийского университета Гаспаром Азелли (1580-1620), который случайно заметил млечные сосуды, производя секцию собаки, убитой вскоре после того, как она поела. Это последнее обстоятельство позволило ему точно распознать млечные сосуды и определить условия, при которых они могут быть видимы невооруженным глазом. Сочинение Азелли «Исследование о млечных венах» («Dissertatio de venis lacteis») вышло в свет в 1607 г., т.е. годом ранее сочинения Гарвея.

Вместилище млечного сока и грудной канал, соединяющий млечные сосуды, были открыты французом Жаком Пекке (1622-1674), сочинения которого были изданы в одном томе в 1654 г. Дальнейшее пополнение сведений о лимфатической системе было произведено исследованиями профессора Упсальского университета Олафа Рудбекка (1630-1702), приобревшего себе известность и в качестве ботаника. В распространении всех этих открытий принимал большое участие датчанин Томас Бартолин (1616-1680), собственные исследования которого, по-видимому, не имели особо важного значения. Во всяком случае активное участие, которое к началуXVII столетия принимали в развитии анатомии северные нации, достойно того, чтобы его отметить. Деятельность итальянской школы также была еще весьма оживленной. Вскоре она проявилась в трудах Мальпиги (1628-1694).

Собственно, медицина не достигла еще сколько-нибудь прочных успехов. Она искала еще путей своего развития и часто вступала на ложную почву. Некоторые медики все еще предпочитали придерживаться традиций, не замечая, что авторитет Гиппократа и Галена совершенно расшатан новыми открытиями. Такое направление господствовало, например, во Франции и в особенности на медицинском факультете Парижского университета. Олицетворением этих консервативных взглядов был противник сурьмы и хины Гюи Патен (1601-1672). Коллега Патена по университету Жан Риолан (1577-1657) восставал также против учений Гарвея и Пекке и, чтобы сохранить авторитет древних, утверждал, что человеческая природа со времени Галена изменилась. Что же касается новаторов, то, утратив доверие к старинной гуморальной* теории, они разбились на две основные школы – иатрохимиков и иатрофизиков, – школы одинаково односторонние и неполные. Иатрохимики усматривали в физиологических процессах только химические явления, а иатрофизики (или иатромеханики) только механические.

* Гуморальной теорией называлось учение, созданное Гиппократом и заключавшееся в том, что нормальное функционирование организма зависит от гармонического и пропорционального соотношения различных жидкостей, образующих существенную составную часть живого существа. В гуморальной теории можно видеть некоторую наивную форму современного учения о внутренней секреции, построенную, однако, на совершенно спекулятивной, фантастической базе.

Учение иатрохимиков, отвергавшееся медицинским факультетом вплоть до конца XVII столетия, решительно пропагандировал во Франции ученик ван-Гельмонта Лазарь Ривьер (1589-1655), работавший в Монпелье. Своего даровитого теоретика спагирическая система нашла в лице Сильвия де-ла-Боэ (1588-1658), который занимался медицинской практикой преимущественно в Голландии и приобрел там громадную известность. Отказавшись от мистических мечтаний Парацельса и ван-Гельмонта, ла-Боэ заменил их неопределенным синкретизмом, в котором отвел достаточно места для новых физиологических открытий и который был во всяком случае значительно выше галенизма медиков, придерживавшихся старых традиций. Хотя ближайшим учеником ла-Боэ был англичанин Валлис (1624-1689), теории его распространялись преимущественно в Германии. Италия, по-видимому, не была склонна идти в этом направлении. Там вызревали иные идеи, выразившиеся в конце концов в учении иатромеханизма.

Создателем иатромеханизма был неаполитанец Борелли (1608-1679). Само это учение представляет собой лишь непосредственное следствие из механистической физики. Декарт, серьезно занимавшийся медициной, очевидно не мог придать этому учению никакой иной формы, а многочисленные медики различных стран, горячо защищавшие декартову систему, естественно пошли тем же скользким путем. Впрочем, тенденции, которым Борелли придал определенность и которые вызвали горячее сочувствие в Италии, проявлялись там еще задолго до Декарта. Их изложил впервые, правда в довольно своеобразной форме, профессор Падуанского университета Санторий (1561-1626). Книга последнего «Статическая медицина» («Medicinastatica») вышла в 1614 г. Он пытался изучить колебания веса человеческого тела, периодически измеряя вес своего собственного. Ему принадлежит создание нескольких искусных аппаратов (например, механической постели). Наиболее полезной стороной деятельности Сантория (как впрочем и всех иатромехаников) являлось постоянное стремление придать медицинским наблюдениям математическую точность. Так, например, кроме употребления весов, он рекомендовал употребление термометра** и придумал несколько особых аппаратов для наблюдения за пульсом с помощью маятника. Таким образом, именно Санторий ввел в практический обиход два важных открытия своего сотоварища по университету Галилея.

** Лишь по прошествии почти целого столетия был найден способ градуирования термометров, дающий сравнимые для разных термометров результаты. Этот факт служит ярким доказательством крайнего несовершенства опытных методов описываемой нами эпохи.

Хирургия в описываемый период достигла, по-видимому, еще менее значительных успехов, чем медицина. Хотя она и имела несколько хороших практиков, но в конце концов ни один из них не стоял выше посредственного уровня. Наиболее выдающиеся сочинения по этой части имели характер простых монографий. Авторами последних были итальянцы Чезаре Магатти (1579-1647) и Марко АврелиоСеверино (1580-1656). Наиболее значительными из монографий были «Центурии» («Centuries») немца ФабрицияГильденского (1560-1634). Однако этот ученый до такой степени разбрасывался между различными отраслями знаний, что не смог достаточно внимательно изучить ни одной из них.

Итак, опытные науки начали создавать себе специфический самостоятельный метод и в изучении механизма человеческого тела достигли важных успехов. Однако вне этой специальной области плодотворные идеи, послужившие впоследствии руководством для ученых, только-только начали пробиваться.

Переходя к наукам, основанным только на наблюдениях, мы должны отметить, что в первой половине XVII столетия окончательно сложилась анатомия человека. Во второй его половине возникла сравнительная анатомия, опорой для которой послужили микроскопические наблюдения. Главные заслуги в этом отношении принадлежат итальянцу Мальпиги (1628-1694) и голландцу Левенгуку (1632-1725) и Сваммердаму (1637-1680).

И до них, конечно, были ученые, занимавшиеся секциями животных. Но все подобные исследования подчинялись цели содействовать развитию анатомии и физиологии человека в интересах медицины. Такова, например, была явная цель первого сочинения, посвященного исключительно этой теме – «Демокритовская зоотомия» («Zootomia democritaea», 1645), – автором которого был Марко Аврелио Северино. Мальпиги, в противовес этому, стал исходить из положения, что исследование организма животных должно составить предмет особой, самостоятельной науки. В своих исследованиях он старался доказать, что организация самых разнообразных животных одинакова. Хотя так же, как и Левенгук, он устанавливал свои обобщения нередко весьма поспешно и последние свидетельствовали о недостаточности наблюдений, тем не менее его исследования насекомых сохранили свое значение. В своих латинских мемуарах он преследовал задачу описания отдельных органов различных животных. Мемуары эти выходили один за другим с 1661 до 1675 г. Впоследствии они были соединены в один фолиант (Лондон, 1686), к которому в 1697 г. были добавлены посмертные произведения.

Левенгук доставил себе особенную славу превосходными инструментами для микроскопических наблюдений, которые он изготовлял для себя сам. Эти инструменты дали ему возможность открыть существование инфузорий, кровяных шариков, сперматозоидов и т. д. Подобно Мальпиги, он много занимался изучением насекомых и пытался изучить строение тканей. Его многочисленные мемуары первоначально печатались в «Philosophical Transactions», а затем были изданы в четырех томах под заглавием «Раскрытые тайны природы» («Arcananaturaedetecta», 1695-1699).

Сваммердам сосредоточил свое внимание главным образом на изучении процесса воспроизведения и метаморфоз насекомых и пришел к убеждению, что для всех живых существ этот процесс тождественен. Его главное сочинение было издано в 1669 г.

Смерть этих ученых не прекратила исследований, но направила последние в несколько иную сторону. Изучение низших животных было оставлено и внимание сосредоточилось на исследованиях позвоночных. Капитальное значение для физиологии того времени имело сочинение англичанина Валлиса (1672), заключавшее в себе важные наблюдения над мозгом позвоночных. Сочинения Жерара Блеза (Блазиуса) «Анатомия животных» («Anatomia animalium», 1681) и Валентини «Анатомический амфитеатр»(«Amphitheatrumanatomicum», 1720) воспроизводят бо́льшую часть прежних исследований и этим дают представление о положении науки в то время. К числу интересных монографий принадлежит сочинение о шимпанзе (Тизона, 1699) и другие исследования, которыми занимались во Франции Клод Перро, Жан Мери и Дюверье. Они производили секции трупов животных, умерших в зверинце Королевского сада, основанного Людовиком XIV. Последний из названных натуралистов, Дюверье (1648-1730), красноречивый профессор, которого приходили слушать даже артисты, занимался специально изучением костей. Вместе с Мери он открыл кровообращение у зародышей и установил его сходство с кровообращением пресмыкающихся.

Наиболее важное значение для изучения анатомии человека имели сочинения датчанина Стенона (1638-1686), который после путешествий по Голландии, Франции и Италии поселился на постоянное жительство во Флоренции и отрекся там от протестантизма. В 1676 г. он принял сан католического священника и с тех пор занимался только религиозными спорами. Его главным сочинением были «Элементы миологии» («Elementamiologiae», 1667) и «Рассуждение об анатомии мозга» («Discourssurl’anatomieducerveau», 1669). Его именем называется канал околоушной железы.

Техника анатомических исследований тоже шагала вперед. Наиболее прославился совершенством, до которого он довел искусство впрыскивать окрашенный воск частью для сохранения тела, частью для обнаружения сосудов в тканях, голландец Рюиш (1638-1731). Его анатомический кабинет был куплен в 1717 г. Петром Великим. Много содействовал развитию анатомии знаменитый медик Бергаав (1668-1738), исследовавший состав органических жидкостей. Бельгиец Пальфин (1649-1730), занимавшийся преимущественно хирургией, написал очень хорошую «Остеологию» («Osteologie», 1702) и замечательную «Анатомию человеческого тела» («Anatomiedecorpshumain», 1718). Виессан (1641-1720) изучал во Франции преимущественно нервную систему. Результаты своих исследований он изложил в сочинении «Всеобщая нейрография» («Neurographiauniversalis», 1685). Кроме Валлиса, англичане давали преимущественно физиологов, из которых следует отметить Вартона и Глиссона, изучавших питание и состав крови.

Хирургия не обнаружила того движения вперед, какое наблюдалось в анатомии. Конечно, недостатка в искусных практиках не было, как не было недостатка и в мелких технических усовершенствованиях. Однако практики пользовались только местной известностью, и их сочинения были довольно посредственны. В 1660 г. Сен-Комская коллегия во Франции проиграла процесс против медицинского факультета и лишилась права выдавать специальные университетские дипломы. От этого удара, нанесенного ее преподавательской деятельности, она долго не могла оправиться. Все высшие учебные заведения, опасаясь соперничества своих соседей, действовали отдельно друг от друга, взаимно конкурируя между собою. Система преподавания была реорганизована только в царствование Людовика XV, когда была основана Королевская хирургическая академия (1731). Для медиков аналогичное учреждение (Королевское общество) было основано только в 1778 г. Несмотря на пользу подобных институтов для развития науки, медицинский факультет относился к ним враждебно.

Положение французской медицины в век Людовика XIV довольно хорошо известно по сатирическим портретам, нарисованным Мольером. Хотя Фагон и некоторые из его собратьев и принадлежали к числу выдающихся врачей-практиков, но с научной точки зрения нельзя утверждать, что в то время уже существовала французская медицинская школа. Теоретические познания французских врачей были до крайности отсталыми, а преподаватели, руководствуясь сочинениями Гиппократа и Галена, придерживались старой рутины. Напротив, вне Франции слагались школы, пытавшиеся прокладывать новые пути. Хотя эти пути и оказывались иногда опасными, потому что намечались под углом зрения какой-нибудь слишком исключительной и односторонней точки зрения, но только они могли привести к медицинским открытиям. В Италии господствовал иатромеханизм, представитель которого Борелли (1608-1679) пытался применить к изучению жизненных явлений математику и механику. Хотя, вообще говоря, эти попытки и терпели неудачу, но все же Борелли удалось достигнуть успеха в том, что относится к движению мускульной системы и костей. В северных странах более распространены были взгляды иатрохимиков и принципы спагирического искусства, очищенные от мечтаний Парацельса и Ван-Гельмонта и соединенные с картезианскими воззрениями. В Германии пользовался известностью Гофманн (1660-1742), бывший профессор университета в Галле (последний был основан в 1694 г.). Его именем до сих пор называются капли, успокаивающие нервное раздражение. В Голландии большим влиянием пользовались сочинения Бергаава (1668-1738), работавшего в Лейденском университете в качестве профессора сначала теоретической, а потом практической медицины, и наконец ботаники и химии. В Англии Сиденгэм (1624-1689), именем которого до сих пор называется лаундаум, стал обращать внимание на роль природных и климатических условий для лечения болезней и начал изучение условий распространения эпидемических заболеваний. Бергаав и Сиденгэм могут считаться настоящими предтечами медицины нового времени.

Содержание медицинской науки мало-по-малу менялось. В практику вводились и входили в употребление методически составленные лекарства, вытесняя собой старинные причудливые рецепты. В сущности, процесс обновления касался главным образом фармации, и в этом сильнее всего сказывалось влияние на медицину химии.

Источник: Поль Таннери «Исторический очерк развития естествознания в Европе (с 1300 по 1900 гг.)» (изд. Москва-Ленинград, 1934 г.).