Принцип противодействия, contrariacontrariis, которому медицина следовала в течение многих столетий, а аллопатическая следует до сих пор, безспорно, представляется самым простым и логичным способом лечения болезней. Классический медицинский афоризм – «sublatacausa, tollitureefectus» («удали причину – и болезнь исчезнет») – верный в основной своей сущности, по-видимому, ясно определяет врачу как самую задачу, так и простейший способ ее разрешения. Задача – отыскать причину болезни; разрешение – подействовать на причину средствами, могущими ее уничтожить. Отсюда вполне естественно возникает идея contrariacontrariis, идея лечить болезни противоположнодействующими средствами, и как выше сказано, медицина всегда держалась этого пути, а аллопатическая школа держится и в настоящее время, считая такое противодействующее лечение «причинным», «рациональным» (разумным), «радикальным» (коренным) и, разумеется, вполне научным.
Однако ближайшее рассмотрение результатов аллопатического лечения на основании этого принципа показывает, что практика дела резко разошлась с теоретическими предположениями, что вместо причинности, разумности, радикальности и научности в аллопатической медицине процветают произвол моды, умствование случайной теории, паллиативное устранение отдельных симптомов болезни и грубо-эмпирическое пробование лекарств на больном в расчете на случайную удачу. Задача врачевания – «sublatacausa, tollitureefectus» («удали причину – и болезнь исчезнет»), – с виду легкая для разрешения, на самом деле оказывается очень и очень трудно разрешимой. Во-первых, трудно разрешимой в виду трудности нахождения и определения причин болезней; во-вторых, в виду трудности удаления их из организма одним внешним противодействием врача.
Как хорошо известно, громадное большинство болезненных состояний отличается скрытым и неясным началом и о причинах их можно говорить только более или менее гадательно. Но так как лечение по принципу внешнего противодействия без определения причины болезни невозможно, то врачи или стараются найти ее путем догадок и тех или иных теоретических предположений, или, если причина болезни оказывается этими способами неуловимой, стараются из наличности существующих явлений болезни определить ее «эссенцию» (сущность), «корень» или общий характер болезненного расстройства. Так, например, смотря по тому, выражается ли болезнь по преимуществу нервными припадками, лихорадочными движениями, воспалительными явлениями, приливами крови, сущность или общий характер болезни определяется как «невроз», как «лихорадка», как «воспаление», как «полнокровие» и т.п. И вот эти условные названия медицинской патологии, отвлеченные продукты мышления, наделенные именами как какие-нибудь действительные существа, сходят затем за причины, корни и эссенции болезней и ставятся врачами как «показания» для применения средств врачебного противодействия, для целей которого аллопатическая медицина создала целый ряд различных так называемых «methodusmedendi» («лечебных методов») – противовоспалительный, жаропонижающий, успокаивающий, возбуждающий, отвлекающий, кровопускательный, микробоубивающий (антисептический) и пр. и пр. Естественное дело, что подобная практика оказывается, в существе дела, не лечением болезни, но просто клиническим экспериментированием на больном по поводу тех или иных отвлеченных сущностей и причин, выдуманных врачами в том или ином случае болезни. Отсюда понятно, почему все эти так называемые «эссенциальное», «радикальное», «причинное» и т.п. лечения аллопатической медицины на деле сводятся к полному хаосу и произволу, где, как говорится, сколько голов, столько и умов, сколько врачей, столько и различных толкований насчет причин и задачи лечения одного и того же случая болезни, и столько же различных способов и средств его лечения… Это одна и хорошо всем известная сторона аллопатической практики по принципу contraria contrariis.
Другая сторона, с не меньшей же наглядностью обнаруживающая практическую неудовлетворительность противодействующего метода, выясняется из результатов аллопатического лечения тех случаев, когда причин и эссенций их определить не удается и когда поэтому предметом противодействия избираются только наиболее бросающиеся в глаза или наиболее безпокоящие больного симптомы болезни, например, повышенная температура у лихорадящих, безсонница у нервнорасстроенных. Примерами такого лечения в аллопатической практике будет лечение поносов крепительными, запоров слабительными, безсонницы снотворными и т.п. Разумеется, о «радикальности», «причинности» и проч. лечении в таких случаях уже речи быть не может. Это лечение грубо-припадочное, временно-паллиативное, уничтожение не корня болезни, но ее верхушек, внешних проявлений, и на практике оно приводит только к двоякого рода результатам, невыгодным для здоровья больного. Во-первых, так как болезнь выражается не одиночными, но целым рядом симптомов, то желание противодействовать болезни на всех пунктах ее проявления приводит к назначению больным нескольких лекарственных средств за раз, приводит к так называемой полифармации, лекарственному многосмешению, вред которого, при обычных дозах противодействующих лекарств, прямо пропорционален, разумеется, количеству составных частей микстуры. Второе неудобство такого противодействия припадкам болезни состоит в том, что подавляемые противодействующими средствами симптомы болезни, в виду того, что последняя в основной своей причине остается нетронутой, обыкновенно возвращаются снова и притом, в силу называемой обратной физиологической реакции, с ожесточением против прежнего, так что, например, временно вызванный сон сменяется еще большей безсонницей, временно уничтоженный запор становится еще упорнее, насильственно подавленная повышенная температура поднимается выше прежнего предела и т.п. Поэтому при желании настойчиво осиливать симптомы и уничтожать их противодействующими средствами является необходимость, с одной стороны, учащать приемы лекарств, а с другой стороны – увеличивать их дозы, а это обыкновенно влечет за собою осложнение болезней так называемыми «побочными действиями» лекарств или, попросту, лекарственными отравлениями. Таким именно путем и получается та масса острых и хронических лекарственных отравлений – морфинизм, кокаинизм, бромизм, цинхоизм, сульфонализм, меркуриализм, йодизм и проч. проч. «измы», которыми переполнена вся практика и литература аллопатической медицины.
Но неудовлетворительность противодействующего метода contraria contrariis обнаруживается не только при лечении, подавляющем симптомы, или на основании гадательных причин и эссенций болезней, т.е. в случаях, где уже наперед трудно ожидать удовлетворительных практических результатов. Опыт показал, что этот метод оказался совершенно несостоятельным даже при лечении таких болезней, где, по-видимому, налицо имеются все шансы несомненного положительного успеха и есть все нужное, чтобы незыблемо утвердить значение contraria contrariis, как руководящего принципа терапии. Это лечение болезней микробных. Как известно, сущность и причина многих из этого рода болезней – микробы, мельчайшие живые организмы – известны уже достаточно хорошо и изучены весьма подробно. С другой стороны, имеется также целый арсенал смертоносных для них средств – микробоубивающих антисептиков в виде карболки, сулемы и пр. и пр. Казалось бы, что здесь остается только поэнергичнее устроить в организме больного облаву на микробов – и задача «sublatacausa, tollitureefectus» будет решена: микробы будут убиты, и болезнь после этого исчезнет сама собою. Однако же, на деле оказалось, что всякие попытки не только обрывать и прекращать, но даже хотя бы сокращать и ослаблять течение микробных болезней – дифтерита, холеры, тифа и проч. – уничтожением в больном организме производящих их микробов, несмотря на громадный арсенал противодействующего оружия и все усердие в применении его по принципу contraria contrariis, приводили лишь к результатам роковым скорее для самого больного, чем для засевшего в него микроба…
Итак, в чем же дело? В чем лежит неудача аллопатического принципа внешнего противодействия при применении его к лечению болезней и в чем причина такого несоответствия практики с теоретическими ожиданиями? Причину этого несоответствия нужно искать в несоответствии умозрительно-логических оснований принципа contraria contrariis с логикой естественных, физиологических, законов существования живого организма. Неудача лежит в том, что врач, избирая руководящим принципом contraria contrariis, тем самым низводит в своем представлении и в своих мероприятиях роль живого организма на степень безразличного, пассивного, механизма, в полной уверенности, что он, врач, самолично, своим только внешним противодействием, способен будет уловлять и уничтожать в организме причины болезней так же легко и просто, как легко и просто он уловляет их в лабораторной посуде, вытравляет их там антисептиками или нейтрализует кислотами и щелочами. Вот в этом именно метафизическом воззрении на организм как на обыкновенный механизм или простую физико-химическую лабораторию, в которой можно распоряжаться по собственному желанию и произволу, и в игнорировании самодеятельности, присущей живому организму, существующему на основании собственных законов жизни и имеющему свои особые, жизненные, способы и приемы борьбы с причинами болезней, и заключается вся ошибка аллопатического contraria contrariis как руководящего лечебного принципа. Только с признанием положения, что организм сам врач, врачующий себя собственным противодействием, и что меры стороннего врачебного вмешательства должны быть вполне согласованы и идти рука об руку с этой своеобразной механикой внутреннего, физиологического, самоврачевательного противодействия организма, врачебное искусство может стать на истинно рациональный, разумный, и естественно-научный путь, могущий устранить из врачебной практики вольный и невольный произвол, случайный эмпиризм, модные увлечения и т.п. недостатки аллопатической медикации. Как стать на этот путь содействующего больному организму лечения, этому научает гомеопатия своим «законом подобия», дающая определенный практический способ – similiasimilibus – для выбора и назначения больному таких помогающих врачу-природе средств лечения.
В последнее десятилетие аллопатическая медицина идет быстрыми шагами к принятию и признанию гомеопатического принципа подобных, как основы врачевания. Доказательством этому может служить поглотившая почти все внимание аллопатического врачебного мира «прививочная» и «сывороточная» терапия, сущность которой сводится к назначению с целью лечения болезней и их предупреждения ослабленных в своей ядовитости микробов или их продуктов (токсинов), которыми именно эти болезни и вызываются. Рука об руку с практикой идет в аллопатической школе и экспериментальная разработка той почвы, которая неизбежно приводит к similia similibus гомеопатии. В этом отношении можно отметить, например, исследования проф. Мечникова относительно так называемого фагоцитоза – пожирания и уничтожения клетками организма попавших в него микробов и вредных для организма веществ, – как одного из способов органической самозащиты и самоврачевания. Благодаря подобного рода исследованиям Мечникова и других, в школе аллопатов все более и более начинают укрепляться такие, например, воззрения, что воспаление не есть болезнь, но целебная реакция организма против вредных начал; что лихорадочные движения не злокачественный для организма процесс, требующий уничтожения во что бы то ни стало мерами врачебного противодействия, но благодетельная самоврачевательная мера организма, которую, наоборот, желательно и необходимо поддерживать и усиливать искусственно и т.п. Исходя из таких соображений, проф. Боткин рекомендовал, например, лечить тифозных больных с высокой температурой не холодною водою, но «искусственным согреванием» в теплых ваннах, и выражал убеждение, что в изучении самостоятельно, естественно прекращающихся форм болезней, в знании тех приемов, которые употребляются нашим организмом для освобождения от поступивших в него вредных начал, лежит тот путь, руководясь которым врачи будут в состоянии находить прекращающие и обрывающие болезни средства. Этот путь, приводящий врача к лечению жара не холодом, но теплом, т.е. путь содействующего или гомеопатического лечения, намечаемый таким образом Боткиным довольно ясно и определенно, у других представителей аллопатической медицины указывается еще определеннее и еще яснее… Так проф. Эйхвальд заявляет, что будущность терапии лежит в лечении специфическими средствами, а этими средствами оказываются такие, «которые вызывают у здорового явления, совершенно похожие на те, которые вызывает болезнь, более или менее удачно лечимая этими медикаментами»… или, иначе выражаясь, те, которые «вызывают функциональное изменение в том органе, который болен»; «находят же эти средства путем, указанным Ганеманом», и мы,– добавляет профессор Эйхвальд, – этой идеей Ганемана постоянно пользуемся»… Так, Грейфсвальдскийпроф. Гуго Шульц оповестил в прошлом году врачебный мир, что он открыл «новый путь» в лечении болезней лекарствами, «держась которого, фармакотерапия достигнет достойного прочного положения». Путь этот «единственный», основан «на непоколебимых и признанных законах физиологии и патологии» и сводится к применению таких лекарственных веществ, которые «способны воздействовать на больной орган». Как же находить такие лекарства, которые могли бы действовать на нужные органы? – спрашивает Шульц. И отвечает: их находят и «старым способом» – путем «наблюдения лекарственных действий у постели больных», путем «испытания на животных», и из «историй отравлений, вольных и невольных покушений на жизнь и здоровье»; но «особенно пригоден для этого путь испытания на здоровом человеке». «Почти 20-летнее применение этого способа лекарств дает мне право высказаться таким способом о пригодности его для теории и практики»… и «такие самоиспытания лекарств приводят к заключению, которое на первый взгляд может показаться странным: получаются в органах такие изменения и болезненные ощущения, о которых известно, что для клинициста они имеют прямо решающее значение в вопросе о терапевтическом применении выбранного для испытания лекарства»… Но странного здесь ничего нет, говорит проф. Шульц, если только взять во внимание, «основной биологический закон» Arndt’а, что «слабые раздражения возбуждают жизнедеятельность… а сильные уничтожают ее»… Этот основной биологический закон вполне делает понятным ту «законосообразность в наблюдении», которая дала, например, Мюнхенскому хирургу Нусбауму повод высказать, что ихтиол, могущий вызывать экзему, в то же время удивительно целебен при этой болезни, а проф. Штрюмпелю заявить, что он не видит никакого противоречия в назначении эрготина при спинной сухотке, могущей происходить от того же эрготина, так как, по словам Штрюмпеля, «очень возможно, что то самое средство, которое в больших дозах приводит известные волокнистые системы к увяданию (атрофии), в малых дозах каким-то образом действует на них благоприятно (возбуждающе)»… «Но иначе ведь и быть не может», – добавляет Шульц… «Прямо типичное доказательство для этого мы имеем в факте, что сифилитический яд в известной стадии действия поражает в организме те же области, как и ртуть. Чрезмерные дозы последней, вместо того, чтобы поддержать организм в его борьбе с болезнью, производят в нем те же явления, какие порождает сифилис»…«И таких примеров, – заключает Шульц, – можно было бы еще много привести».
Этот «предложенный» Шульцем «новый путь», конечно, может быть новым только для аллопатов Грейфсвальдского Медицинского Общества, которому все изложенное было прочитано проф. Шульцем 11 марта 1899 г. в докладе под заглавием «Основы лекарственного лечения органов», при чем страха ли ради перед своими коллегами аллопатами, или в силу простой литературной недобросовестности, Шульцем был совершенно скрыт истинный источник, вдохновивший его на открытие своего нового пути, целикомпозаимствованного им у Ганемана, в его трудах и в его учении о гомеопатическом лечении болезней.
Все подобного рода факты доказывают с наглядностью, что почва для признания подобнодействующего, гомеопатического, лечения все более и более назревает в господствующей аллопатической медицине, что последняя с каждым днем все более и более, так сказать, гомеопатизируется теоретически и практически, и что только предубеждение и незнакомство представителей ее с гомеопатией как учением и как практической системой лечения мешают поставить прямо вопрос для окончательного утверждения его в положительном смысле в пользу гомеопатии и заставляют их или наново открывать уже давно открытую америку – гомеопатию, например, в прививочной и сывороточной терапии, или предлагать эту гомеопатию под другими наименованиями, в роде «специфического лечения», по проф. Эйхвальду, или «органотерапия» – по проф. Шульцу.
Источник: Вестник Гомеопатической Медицины №2, февраль 1900 год.
Журналист